Мы открываем видео на сверх общем кадре каменных джунглей из плотно натыканных панельных домов. Мы находимся так высоко, среди облаков, что не видим земли.

Камера медленно двигается вперёд и мы замечаем, что в одном из окон дребезжит свет и есть движение.

Мы оказываемся внутри просторного помещения. Оно выглядит по стилю, как помесь советского ампира и сохо стиля, небольшая репетиционная база, где ребята стоят поодаль амфитеатром, в то время как Элла сидит спереди на софе, которую можно найти на приемах у психоаналитиков.

На средних планах выхватываем каждого из исполнителей. Видим Лёню, стоящего с гитарой, обрамлённого оконной рамой, в дали панельки.

Следующим кадром мы видим средне-общий наезжающий план Эллы, на лице которой надменная аристократическая скука. В тот момент, когда кадр доходит до её портрета, мы видим, как из окна, напротив которого она сидит, начинает с бешеной силой литься свет, выбеливая её лицо.

Кадр дрожит, и мы даже можем остановить трек, перебив его интершумами и гулом. Мы режемся на портрет Вани, в очках которого отражаются ядерные грибы от взрыва. На его лице безумная, грязная радость.

Снова общий план панелек, половина кадра почти побелела от световой волны, за которой следует ударная, пускающая диагональную трещину по дому

В этот момент мы снова возвращаемся внутрь помещения, где на кадре с Феликсом стены вздрагивают. Сверху обсыпается штукатурка с пылью, и люстра начинает раскачиваться. Стены окончательно трескаются, и через щели начинает пробиваться свет.

Мы видим как верхняя часть дома, внизу которой находится помещение с ребятами, сползает вбок, и начинает падать вниз, в темноту.

Феликс, Ваня, Лёня и Элла продолжают исполнять песню.
Стоически, с долей мазохизма, отчаянно и надменно.
Комната несётся вниз и свет, от пролетающих мимо этажей, начинает мелькать в комнате.